7

Антренна

... Она красила губы, смотрясь в маленькое карманное зеркало. Каурта, цокая каблучками, подошла к её столу и остановилась.
— Идём?
Сжав губы, чтобы разравнять помаду, Тира-Антренна подняла вверх глаза.
— Да, —ответила она, пряча зеркало и помаду в сумку и поднимаясь.
Их шаги гулко отдавались в пустом коридоре. Рабочий день уже подошёл к концу, остальные тоже разошлись.
— Я сегодня жутко замёрзла, — пожаловалась Каурта. — По-моему, этот костюм не приспособлен для таких путешествий.
— Конечно, не приспособлен, — хмыкнула Тира-Антренна. — Ты видела, как нас собирали? Ни кадров, ни оборудования. И они ещё хотят какой-то результат.
— Не знаю, для кого как, а для меня, похоже, единственно возможен только такой результат, что я подхвачу воспаление лёгких.
— К следующей неделе их обещали утеплить... — с сомнением, но всё же и надеждой произнесла Тира-Антренна.
— Свежо предание, — буркнула Каурта.
— Жалеешь, что согласилась?
Каурта хмыкнула.
— Жалею? — задумчиво протянула она. — Да нет... Просто это надо было делать не так. А исследовать их, конечно, надо. Только не в таких костюмах и не с такими людьми.

Шум приборов, шуршание бумаг, звук голосов давно стихли, лаборатория опустела, за исключением двоих молодых женщин, которые молча продолжали работать каждая за своим столом. Проект действовал уже месяц, и у Антренны начали зарождаться подозрения, что долго они не продержатся. Сегодня они получили новую порцию информации к размышлению, и информация эта была не самой радостной. У неё ещё не было целостной картины, но Антренна и так видела, к чему всё идёт: «сумерки» распространяются слишком быстро... Эх, не тех, не тех подобрали людей для таких исследований! Сюда надо думающих, ответственных, а эти пришли в проект только для того, чтобы куда-нибудь приткнутся, им бы «на тихой планете сидеть, разводить склисов»... А результат... результат интересует, похоже, из всех девяти человек, включая начальника лаборатории, только их с Кауртой.
— У тебя тоже самое, Антра? — нарушил тишину голос коллеги.
— Что? — откликнулась Антренна.
— Мне не хватает результатов рассчётов остальных...
— Они у начальника, — машинально вставила Антренна, Каурта только согласно кивнула и подолжила:
— ...но это очень похоже на финальную стадию.
Антренна отложила ручку и откинулась на спинку стула.
— Вот именно, — мрачно подтвердила она. — А теперь представь себе лицо нашего милого Кришина, когда мы сообщим ему эту сногсшибательную новость.
— Он не поверит, — быстро отрезала Каурта.
— В лучшем случае не поверит, — уточнила Антренна. — Будет большой удачей, если он нас не выгонит из лаборатории...
— ... а с него станется...
— Станется. Поэтому я думаю, прежде чем давать ему результаты, нужно хорошо продумать все аргументы и доказательства, и если он только засомневается, бежать самим с этими данными к директору института.
Каурта развернулась на стуле и посмотрела на Антренну в упор.
— Это нарушение субординации, — напомнила она. — Тогда нас наверняка выгонят.
— Если директор поверит, то не выгонят.
— Если поверит.
Антренна вздохнула. Директор, конечно, неплохой человек, но какой-то... Словом, он тоже может не поверить. Очень даже может. Но надеяться больше не на кого.

Кришин Фанил Занукович уже полчаса с серьёзным видом прохаживался по лаборатории, по его лицу было видно, что он сильно недоволен. Работа стояла, отчёт до сих пор не написан, — и всё благодаря тому, что в его подчинении оказались два крайне несобранных и необязательных инженера. Все остальные работу уже выполнили, вчера Антренна сказала ему, что на то, чтобы подставить в формулу результаты и вывести окончательный отчёт, уйдёт не больше получаса, и что же? Скоро обеденный перерыв, а эти двое всё ещё корпят над своими графиками-таблицами и отказываются от помощи, уже в течение 3 часов отвечая, что им осталось «каких-то пять минут».
— Ну всё, довольно, — Фанил Занукович резко остановился между столами Антренны и Каурты, — Выкладывайте, что там у вас, я хочу это увидеть.
Антренна и Каурта оторвались от компьютеров и посмотрели друг на друга.
— Сейчас, — произнесла Каурта, поднимая взгляд на начальника. — Пять минут, и всё будет готово.
— Пять минут?!! — вкипел тот. — Пять минут?!! Опять «пять минут»?!! Да чем вы там занимаетесь? Показывайте работу, живо!
С этими словами Кришин направился к компьютеру Антренны.
— Но Фанил Занукович...
— Я умею делать расчёты не хуже вас, — отрезал начальник, отодвигая Антренну в сторону и поворачивая к себе монитор. — Посмотрим...
Кришин взял мышку и прощёлкал несколько раз экран вверх-вниз, остановился, вчитался. Пощёлкал снова.
— Что это за белиберда? — спросил, наконец, он, отрываясь от таблицы. — Поясните мне русским языком.
— Я же говорила, что нам нужно ещё немного времени, — робко пробормотала Каурта.
— Не нужно вам никакого времени, — оборвал её мужчина. — Довольно того, что я увидел сейчас.
— Но мы ещё не сформулировали все выводы...
— А что вы тут хотите сформулировать? — удивился Фанил Занукович. — По этой таблице выходит, что мы все покойники. Ну, не мы, так наши дети.
В лаборатории воцарилась тишина. Каурта и Антренна, волнуясь, смотрели на Кришина: неужели поверил? Кришин оглядел лабораторию. Все сомнения разрешились в тот момент, когда начальник произнёс:
— Ну, и кто из вас тут так напартачил? — он обернулся к Антренне. — Увидев в расчётах ошибки, вы должны были сказать мне сразу, а не пытаться найти выход самим. Чьи данные вызывают наибольшие сомнения?
Антренна с Кауртой переглянулись. Обе чувствовали разочарование. Они почти что поверили в невозможное... Фанил Занукович сложил руки на груди.
— Я слушаю. Мне сегодня надо отдать отчёт директору. Представляю, что было бы, если бы вам пришлось считать вручную, как несколько веков назад!
Обе женщины не решались нарушить молчание. Наконец, когда пауза стала слишком долгой, а взгляд начальника стал говорить о том, что тот начинает терять терпение, Каурта произнесла:
— Фанил Занукович, дело в том, что ошибок в расчётах нет...
Лицо Кришина застыло. Каурта быстро опустила глаза. Она ожидала взрыва, но Фанил Занукович только как-то странно хмыкнул, покачал головой и, садясь на рабочее место Каурты, со вздохом произнёс:
— Кому как не начальнику отдуваться за ошибки своих подчинённых? Посчитаю сам.
Он открыл новый документ и принялся сам вводить туда данные, попутно оценивая на глаз все результаты на предмет правдоподобности. Минуты через две начался обеденный перерыв. Каурта схватила Антренну за руку и вытащила в коридор.
— Быстро к директору! — зашептала она. — Я успела переписать всё на дискету, пока он смотрел твои таблицы.
— Молодец, — похвалила Антренна, следуя за ней.
Они поднялись лифтом выше на два этажа и почти бегом бросились по коридору, остановившись только у самых дверей.
— Надо отдышаться, — пробормотала Антренна. Каурта кивнула, бросив в очередной раз взгляд на дискету в своих руках.
— Слушай, — спросила вдруг она, — а если Кришин всё же поймёт, что мы правы? Он ведь считает не хуже нашего. Нехорошо тогда выйдет...
— Ты сама-то в это веришь? — усмехнулась Антренна. — То-то же.
И, заметив в глазах собеседницы отчаяние, добавила:
— Не бойся. За нас наши дети бояться будут. Когда их этим накроет.
Шутка, если только данное слово здесь употребимо, получилась мрачной. Антренна постучала.
— Да, девочки, — произнёс пожилой мужчина, меланхолично размешивая ложечкой чай. Рядом в тарелке лежала горка печенья. Директор как раз собрался обедать. — У вас что-то срочное?
— Вообще-то, да, — сконфужено пробормотала Каурта.
— По работе или по личному? — полюбопытствовал директор, отхлёбывая чай.
— По работе.
Мужчина глубоко вздохнул и потянулся за печеньем.
— А я-то надеялся, что хоть в обеденный перерыв смогу не думать о работе. Ладно, выкладывайте, что у вас там, раз уж так горит.
Каурта подошла к столу и положила дискету.
— Здесь то, что мы узнали за это время о «сумерках». Посмотрите сами.
Не выпуская из рук чашки, директор взял дискету и вставил в дисковод. Минут пять он пролистывал документ, потом оторвался от него и со вздохом произнёс:
— Родные мои, я, конечно, приблизительно понял, что этими расчётами вы хотели меня в чём-то убедить, но не забывайте, что у меня несколько иная специализация, нежели у вас, а потому мне, чтобы вникнуть во всё это, надо гораздо больше времени, чем десять минут. Вы бы сказали мне на словах, в чём дело.
— По этим расчётам получается, что примерно через сотню лет «сумерки» убьют Землю, — выпалила Антренна, глядя на директора в упор. Какое-то время мужчина сидел неподвижно, раздумывая над услышанным.
— Что, в самом деле? — переспросил он после паузы, обращаясь, впрочем, и к гостьям, и к себе самому в равной степени. Он снова повернулся к монитору, пощёлкал мышкой и попытался вчитаться в таблицу повнимательней.
— Мы бы не пришли сейчас к вам, если бы не были уверены на сто процентов, — робко пробормотала Каурта, не уверенная, слышат ли её сейчас.
Директор не отреагировал. Он ещё какое-то время вчитывался в таблицы, потом открыл почтовый ящик, набрал короткое письмо и отослал, после чего вернул дискету женщинам.
— Я отправил всё министру по охране окружающей среды, — ответил он на вопросительные взгляды.
По дороге обратно в лабораторию Антренна думала, что, должно быть, Каурта, точно так же, как и она, волнуется перед встречей с Кришиным. Что он там насчитал за это время? Что скажет им? Как всё пойдёт дальше? Быть может, их пребывание в институте теперь сочтено несколькими часами?
— Что-то у меня желудок свело, — негромко пожаловалась Каурта. Антренна глянула на часы: до конца обеденного перерыва ещё 20 минут. Неплохо бы и в буфет зайти.
В буфете остался только капустный салат и бутерброды. «На первое борщ был», — посетовала буфетчица, наполняя тарелки. Забрав свой нехитрый обед, подруги устроились за столиком в углу. Ели молча: каждая была погружена в свои мысли. Антренна даже не обращала внимания на вкус еды: её настолько волновало то, какое примут решение по поводу «сумерек», что она сейчас съела бы любую баланду, не задумавшись о том, насколько та съедобна в принципе.
Они успевали в лабораторию как раз минута в минуту к концу обеденного перерыва. Увидев их, Кришин кивнул головой, как бы приглашая зайти, и встал из-за рабочего места Антренны. Женщины молча приблизились и остановились перед ним, ожидая, что скажет им начальник.
— Я всё исправил, — ответил он. — Можете посмотреть. И пусть это будет вам уроком, как надо работать. Добавлю в отчёт и понесу директору.
Правда, вместо того, чтобы тут же сесть дописывать отчёт, которого начальство, как на сто пятьдесят процентов был уверен Фанил Занукович, уже заждалось, он достал свою чашку, налил воды и опустил туда кипятильник, и в ожидании, пока вода закипит, достал заварку, сахар, бутерброд и принялся есть.
Антренна тем временем вместе с Кауртой пытались разобраться, какие ошибки нашёл Кришин и как он их исправил. Разобраться в этом было непросто. Сначала Антренна не могла понять ничего и, судя по всему, Каурта тоже. Постепенно непонимание стало сменяться недоумением. Казалось, Кришин готов был утверждать, что дважды два равняется пяти, только бы доказать свою правоту.
— Но это же абсурд! — вырвалось в конце концов у Каурты. Все повернулись к ней. Кришин, уже выпивший свой чай и готовившийся распечатывать отчёт, поднял голову.
— Что — абсурд?
Антренна похолодела, ожидая неприятностей и зная, что всё равно будет на стороне Каурты... Но в этот момент у начальника зазвонил телефон. Фанил Занукович снял трубку. Это директор приглашал его к себе. Листы отчёта равнодушно выползали из принтера. Слишком равнодушно. Повесив трубку, Кришин спешно собрал свой отчёт, едва ли не силком вырывая отпечатанные страницы у аппарата, и поспешил на совещание.
Тут бы Антренне облегчённо вздохнуть, но она прекрасно знала, о чём будет говорить директор с её начальником: всё только начиналось.

Анренна сидела в кресле, обхватив голову руками: конец, это был конец всему… Всё закончилось буквально в течение двух дней. Ещё позавчера у них была надежда — и вот сегодня нет уже ничего, кроме сознания, что уже ничего никто не сможет сделать. Да и не станет делать… В сознании мелькали картины: затянувшееся на целую вечность ожидание, разъярённый Кришин, влетевший в лабораторию за 15 минут до окончания рабочего дня с приказом об их расформировании, сегодняшнее увольнение и сборы…Рядом валялся пакет с папками, распечатками и дискетами — всё, что она могла забрать в качестве личных вещей. Ведь ещё не конец, ещё можно многое сделать, почему никто не хочет этого понять? Умирать теперь? Рожать детей, зная, что у них нет будущего?
Антренна поднялась с кресла и, схватив свой институтский пакет, бросилась к сестре. Якира должна её услышать…

Должно быть, кому-то показалось бы нелепым да и просто бессмысленным переделывать гараж в лабораторию, — но это было всё, что они могли в данных условиях. И это было не так уж и мало. С трудом, но всё же удалось достать костюмы, собрать по частям приборы. Был даже куплен для полётов старый завалящий челнок и усилиями мужчин усовершенствован. И пошли: полёты, расчёты; после рабочего дня, уставшие, все пятеро собирались и продолжали свои исследования, не оставляя надежды найти тех, кто им поверит и присоединится. Их постепенно всё сильней начинали ненавидеть. Жители окрестных домой окрестили группу сектой и заказали детям приближаться к их гаражу. От них шарахались, как от прокажённых, тыкали пальцами, писали на стенах обидные слова. Иногда приходило отчаяние, и Антренне хотелось всё бросить, вести нормальную спокойную жизнь, создать семью… Но она знала, что уже не сможет спокойно, как раньше, жить с этим знанием, а потому снова и снова, приходя с работы домой, иногда напившись валерьянки, спешила в лабораторию, сопровождаемая презрительными замечаниями. И надеялась, что когда-нибудь она сможет отдохнуть.
И вот появились первые результаты. Они назвали себя группой «Надежда» не просто так… Если завтра у них всё получится… Она боялась даже подумать, чтобы не сглазить; хоть бы всё вышло. Это очень важный день.

Она дожёвывала бутерброд на ходу. Первый раз за всё знакомство с «сумерками» Антренна спешила в лабораторию с таким подъёмом. А вдруг… Вдруг они уже сегодня их уничтожат? Женщина почти бегом бежала по улице.
Сестра с мужем опаздывали. У Премитаса последнее время проблемы на работе из-за того, что он как-то имел неосторожность пооткровенничать по поводу «сумерек» с начальством. Ну, ничего, может быть, уже завтра на их работу посмотрят иначе. Все хотят видеть результат, и мало кого интересует, что за этим результатом в действительности стоит. Ожидающие сидели, как на иголках: такой ответственный день, и вот… Смущало ещё одно: они никого сегодня не смогут оставить дежурить. Да, каждый уже привык к опасности — и всё же… Так положено. Ведь случиться может всё, что угодно, даже если ничего и не случилось до сих пор.
Двери лаборатории отворились.
— Ну, наконец-то, только вас ждём, — облегчённо вздохнула Антренна. — Уже всё подготовили.
Челнок взлетел.

«Ну, что же, здравствуй, воплощённое зло», — подумала Тира, наблюдая непроглядную массу.
Воплощённое зло молчало.
Откуда-то неумолимо накатило отчаяние, и в этот момент Антренна увидела, как под напором золотого луча «сумерки» вздохнули…

Точно живое существо, вязкая масса проникла внутрь, не давая кричать, дышать, думать… Разливая по телу боль.

Тира ахнула, почти закричав, но вновь начавшийся сон смыл предыдущие воспоминания, а вместе с ними боль и ужас.